Рик

[desand]

Глава 3

Кашпар ТаркО был очень несчастным человеком. Дело было в том, что он с детства ненавидел весь мир, а мир, в отместку, ненавидел его. А началось все с того, что в пятилетнем возрасте он, из исключительно научных соображений, кинул камень в мимопролетавшую ворону. Ворона, вероятно, не отличалась любовью к науке. Напротив, она обиделась настолько, что преследовала незадачливого исследователя еще целых три года, пока не была сбита из самодельного арбалета.

Так и вышло, что первыми объектами ненависти Кашпара стали эти скандальные городские птицы. К тому времени, как он добился поступления в королевскую гвардию, список значительно вырос, а к переходу в тайную службу и возведению в чин сержанта, он достиг пределов бесконечности. По крайней мере, так считали сослуживцы.

В данный момент сержант Тарко особенно яро ненавидел толстых и маленьких трактирщиков, достойный экземпляр которых сейчас бормотал нечто совершенно бесполезное и постоянно при этом приседал. Так как лысина мерзавца едва доставала гвардейцу до плеча, это мельтешение бликов перед глазами весьма раздражало.

Противнее же всего было то, что мельтешение было абсолютно бессмысленно. Толстяк то ли действительно не знал в окрестностях никаких молодых южан, то ли умело и бессовестно врал. Сам Кашпар склонялся ко второму варианту, но двух золотых было и так жаль, а применять силу без оснований было строжайше запрещено командованием. Разумеется, это было продиктовано опасением спугнуть цель, но старшему сержанту нравилось думать, что начальство просто изобретает новые способы доставить проблемы его драгоценной персоне, и периодически это самое начальство ненавидеть. Начальство не оставалось в долгу, хоть ему и не было особого дела до очередного сержанта, не умеющего дослужиться хотя бы до лейтенантского звания.

Наконец лысина осталась за дверями родного трактира, а Кашпар со своими (тщательно ненавидимыми) подчиненными зашагали вдоль грязной улочки. Прыщавый и длинный Ганс брезгливо сморщил лицо и ругнулся, наступив в кучу уже подмороженного конского навоза, в соседней подворотне гоготали какие-то оборванцы, а луна премерзко отсвечивала плесневелым боком. Несомненно, уже к утру сплетни об их появлении разойдутся по всему городу. Кашпар Тарко был хорошим солдатом и неплохим командиром, но отвратительным сыщиком и, тем более, ужасным шпионом. Увы, тайная служба редко занималась иными видами работы.

- Господин! Господин Военный!

Голос скрипел, будто несмазанная телега. Сержант поспешил остановиться, чтобы человеку не вздумалось окликнуть его еще разок для верности. Он всегда считал свой слух весьма привередливым. По обочине вслед маленькому отряду торопливо ковыляла грязная нищенка.

…

Утро выдалось холодным и тихим. Воздух, казалось, был наполнен тем самым серебристым звоном, который порой ощущается на грани восприятия в самом начале зимы. Город казался искусной копией – такие мастера игрушек часто помещают в свои стеклянные шары – и только немногочисленные вороны, которые зябко поводили крыльями на стылых крышах, нарушали картину.

Рик стоял на крыльце добротного двухэтажного дома и щурился, будто домашний кот, только что выползший из теплой кухни. Впрочем, в действительности он был не настолько спокоен, насколько, наверняка, казался. Где-то в глубине сознания суетливой крысой скреблось предчувствие некой пакости. Причем такой глобальной пакости, что предыдущие покажутся скромными житейскими неприятностями. В последнее время его судьба складывалась подозрительно удачно.

Рик поежился. Философствовать стоит с кружкой горячего чая или разогретого вина, сидя в теплой комнате, а не под ледяными порывами ветра на пустой улице. Тем более, что работы пока не предвиделось, а пережидать временное бездействие – негде. И нужно искать потенциальный ночлег, а не переживать о ещё не случившихся проблемах. Жаль, что у женщин принято проводить исключительно ночи. Бессонные ночи, что особенно обидно. Красотка Литта, тому полчаса благополучно выставившая своего кавалера, верно, спит уже в своей уютной постельке.

На забор, стоящий на противоположной стороне улицы, взобрался откормленный рыжий котяра и надменно покосился в сторону наблюдающего за ним человека. Рик хмыкнул, спрыгнул с крыльца и протянул руку, намереваясь почесать за ухом новоявленного собрата по несчастью. Кот его общительности не оценил: он ловко вывернулся из под пальцев и возмущенно воззрился на наглое двуногое, посмевшее коснуться его драгоценной персоны. Впрочем, благородное негодование длилось недолго. Зверюга настороженно повела ушами, оглянулась, почему то, на крайний у поворота особняк и шустро метнулась к родной двери. Рик на всякий случай отошел под прикрытие некоего выступа наподобие каминной трубы, разве что чересчур широкой. Когда из за поворота появились вчерашние ищейки, южанин пожалел, что не покинул улицу раньше, и медленно потянул из-за пояса верный кинжал. Ну что же, здравствуй, долгожданная пакость.
На этот раз гвардейцы были одеты в цивильные костюмы, и даже оружие, казалось, отсутствовало, но вероятнее всего было просто-напросто скрыто одеждой. Рик нервно огляделся: покинуть улицу незаметно не было никакой возможности. А солдаты тем временем озабоченно переглядывались и старательно избегали окон именно того дома, из которого он вышел не более четверти часа назад. Последние надежды на невинную случайность рухнули после того, как старший указал на второй этаж, сопроводив свой жест негромким, но резким приказом. Слов Рик не разобрал, но не гулящая же вдова так заинтересовала солдат в столь ранний час.

Ну нет. Бежать, бежать и бежать. И плевать на героизм и прочее книжное. Он не герой и даже ни разу не воин, чтобы бросаться с одним кинжалом на троих вооруженных солдат. Ведь вооруженных? Ага, вон тот стриженый не удержался и поправил невидимый раньше меч. Правой рукой поправил. Левша?

Рик осторожно качнул ногой стоящую неподалеку бочку: пустая или нет? Впрочем, это плохая идея. Гвардейцы пока увлечены своей охотой, возможно, есть шанс, что они не сразу заметят беглеца. В конце концов, в отличие от преследователей, он неплохо знал этот город. Если двинуться в сторону третьего соборного … через северные ворота … а, чёрт, они же ещё закрыты! Придется через торговые … денег, денег должно хватить … Берта не выгонит, а орки – они ребята надежные. Прорвемся.

Правое запястье неожиданно пронзило болью настолько резкой, что Рик еле удержался, чтобы не вскрикнуть. Перекладывая кинжал в левую руку и проверяя крепления заплечного мешка, он порадовался, что травма напомнила о себе сейчас, а не в ключевой момент.

Гвардейцы, немного по препиравшись с одним из слуг, вошли в дом, не забыв оставить на крыльце самого младшего. Рик еле удержал не особенно приличные слова о том, куда им следовало бы засунуть свою предусмотрительность. А ведь они пробудут там совсем недолго – для того, чтобы узнать, что гость хозяйки изволили только что удалиться, не требуется много времени. И когда солдаты в полном составе двинутся по улице, его укрытие недолго останется таковым. Он несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с силами, улучил момент, когда наблюдатель будет пялиться в другую сторону, и рванулся в сторону шпилей городского собора, стараясь держаться обочины и издавать как можно меньше шума. Впрочем, когда за спиной раздались вопли, а между камнями мостовой застрял арбалетный болт, о предосторожностях можно было уже забыть.

Рик даже не решился петлять, чтобы не снижать скорость. Тем более, что выстрелов больше не было – вероятно, его не собирались убивать. Это обнадеживало. Пока ты жив, у тебя есть шанс. У него действительно было значительное преимущество: он прекрасно знал дорогу и мог пользоваться проходными дворами, выход из которых был незаметен непосвященному. Постепенно топот трех пар ног начал отдаляться, а вскоре затих совсем. Рик остановился перевести дух и оглядеться. Он значительно отклонился от намеченного курса – теперь следовало взять чуть правее. Южанин мельком осмотрел ушибленную по дороге голень, в очередной раз поправил ремни мешка и сделал шаг вперед.

…

Приходить в себя было очень неприятно. Мало того, что все тело болело так, будто его молотили цепами, так ещё и набился полный рот совершенно отвратительной пыли. Вытереть глаза тоже не было никакой возможности – руки были стянуты чуть не до локтей. Рик мысленно пообещал всех кар земных и небесных тому подлецу, который приложил его тогда чем – то тяжелым и, кажется, деревянным. Знать бы хоть, его уже продали королевским ищейкам, еще нет или он вообще понадобился кому – то третьему? Полутемный пустой чулан ничего не прояснял, а до узкого окошка было не дотянуться. Да и вряд ли он вообще сможет сейчас встать на ноги.

Часы тянулись медленно и мучительно, Рику казалось, что он находится в этом деревянном ящике уже как минимум несколько дней. Если бы не постепенно темнеющее небо, край которого виднелся за окном, он бы окончательно потерял счет времени. К нему до сих пор никто не заходил, что было не особенно приятно. Неизвестность оказалась не менее мучительна, чем боль и усталость. К тому же, ничего похожего на отхожее место в поле видимости не наблюдалось. В тяжелом, густом и душном воздухе мысли казались похожими на толстых полудохлых мух

Южанин не осознал, когда он лишился сознания. Просто вдруг за окном забрезжил рассвет, хотя, кажется, минуту назад алели искры заката, а на полу появились кусок хлеба и вода в глиняной миске. А Рик точно помнил, что никто не входил и не слышал даже приближающихся шагов. Пленник покосился на воду. С одной стороны, его радовало, что ему не принесли кружку или, того хуже, кувшин, но напоминание о беспомощности унижало.

Наплевав на остатки своей гордости, Рик неловко склонился над миской. Как будто свободные руки чем – то облегчили бы побег. Хотя да, облегчили бы. Но, в конце концов, чулан не пуст. Разумеется, всё колюще – режущее (если оно здесь водилось) убрали, да и не настолько Рик крут, чтобы суметь выломать эдакую здоровенную дверь сельхоз принадлежностями, но вон в том ящичке торчит неплотно пригнанный гвоздь и если дотянуться… Впрочем, для начала стоило позаботиться о затекших мышцах. Утолив жажду, южанин перевернулся на спину и, жмурясь от острой боли, попробовал выпрямить ноги. Жаль, вытянуться в полный рост было негде.

…

Чулан оказался частью какого–то сарая на окраине. Рик нипочем не смог бы отворить тяжеленные ворота, так что ему пришлось лезть по неустойчивой пирамиде из пустых ящиков и разбитой телеги. Пару раз благополучно сверзившись, он таки дотянулся до ветхой кровли и сумел выбить полусгнившую доску, которой была забита дыра.

По логике, бежать следовало бы ночью, но Рик уж очень боялся этой самой ночи не дождаться. Он и так, на его взгляд, достаточно провалялся. За это время можно было не то что найти экипаж, но даже снарядить целый корабль. Конечно, корабли по камням не ходят, а моря в округе испокон веков не было, но и нанять экипаж зимой было не так просто. Однако, если хотя бы двое из троих солдат (если он, конечно, у них) отсутствуют, его шансы на успешный побег значительно возрастут.

Крыша, на которую он выбрался, походя разорвав и без того не слишком целые штаны, была скользкой и холодной настолько, что долго держаться за черепицу было невозможно. Тем не менее, каким – то чудом беглецу удалось не только не свалиться, но и заметить двух балагурящих с мимошедшей крестьянкой охранников раньше, чем спрыгнуть, как собирался, неподалеку от них. Ну что ж, один вопрос можно выбросить из головы. Солдаты на этот раз были в форменных мундирах, и, пусть голосов Рик не знал, а разглядеть лица или хотя бы фигуру с такого ракурса не только проблематично, но и рискованно, не узнать их было трудно. Радовало, что охотники за ним были посланы явно далеко не из лучших. Если бы не та безвестная сволочь, вероятно, продавшая его, Рик был бы сейчас уже в «Маюзе», а значит, в безопасности. Знать бы только: он не угодил именно верховным властям или кто помельче пользуется служебным положением или толстым кошельком. Первое означало, что путь через пустошь закрыт, ибо горные туннели, прорубленные в незапамятные времена, охранялись королевскими гарнизонами, и охранялись неплохо. Пройти через них не так просто, даже если ты законопослушный и честный путник, а без гарантов и вовсе нечего соваться. Тамошние офицеры были убеждены, что приличные люди такими дорогами не ходят. И правильно убеждены, конечно. Только вот те самые приличные люди посылают в таких случаях разнообразных неприличных, и худо приходится уже им.

Однако, его или считают не такой уж и важной целью, или полагают, что он до того слаб, что с ним справятся и плохонькие солдаты. Со вторым Рик даже не стал бы спорить. Вся его сила была в знании местных дорог и умении ими ходить, а вот боец из него был не то чтобы прям никакой, но он не рискнул бы связываться даже с одним обученным воякой. А уж с тремя тем более. Однако он умел бегать. И, что важнее, умел убегать, коим умением в данный момент и пользовался. Руки, расцарапанные памятным гвоздем в попытках расковырять тугой узел на путах, болели и саднили, а запястье правой не чувствовалось вовсе, но он всё же сумел уцепиться за отошедшую доску, молясь, чтобы она не отвалилась совсем, и почти бесшумно спрыгнуть на груду каких то мешков, наполненных, судя по ощущениям, гнилой соломой.

Особо неприятно было осознавать, что он лишился всех своих пожитков, включая нож, куртку и, что уж совсем отвратительно, сапоги. В сарае, из которого он выбрался несколько минут назад, не нашлось даже завалящей тряпки, так что, отбежав по жгуче ледяной земле на безопасное, по его мнению, расстояние, Рик первым делом оторвал у своей новой рубашки (которая, впрочем, после заключения выглядела хуже старой) оба рукава и соорудил себе подобие обмоток, обвязав длинными лоскутами. И неизвестно, почему это не пришло ему на ум раньше, когда он ещё сидел под замком. Лазить по крыше всяко было бы легче. Как бы то ни было, теперь какое – никакое расстояние он пройдет.

Несколько повеселев, Рик попытался определить своё местоположение. Кажется, роща подобная этой росла только с южной стороны города, причем уже за городскими стенами. Сарай был добротным, а зажиточных хозяев в этих местах можно было пересчитать по пальцам одной руки. И все из них предпочитали селиться ближе к тракту. Значит, солдаты действительно планировали в скором времени отправляться. И отправляться, по всем признакам, своим ходом. Никакие торговые подводы к зиме не ходят, а нанимать большое количество людей означает потратить много наличных денег, которые вряд ли имелись у таких чинов. Да и к тому же - если эти люди сумели дойти сюда без посторонней помощи, они, несомненно, уверены, что и на обратном пути им ничего не грозит. Откуда же столичным знать, что на севере смена погоды – дело нескольких часов. И можно заснуть под чистым и звездным небом, а проснувшись обнаружить, что погребен метелью. Или нарваться на стаю оголодавших бродяг, которые как крысы бросаются на любую добычу. В южных городах частенько рассказывали сказки о людоедах, которые ходят в шкурах и забивают путников острыми камнями, но немногие верили, что это не такие уж и сказки. По крайней мере в том, что касается людоедства. Среди снега и камней любое мясо – мясо. Независимо от того, умеет ли оно говорить. Впрочем, по тракту эти твари не ходили. Зато по тракту ходили солдаты, но выбирая между первыми и вторыми, Рик предпочел бы попасть в руки правосудия. Там дольше живут. Поэтому двинулся беглец по окраине дороги, за линией оградительных валунов, очень надеясь, что его будут искать в глуши. Может, ищейки и сгинут там, не доставляя больше проблем. Конечно, Рик понимал, что сгинут одни – пришлют других, но думать об этом было приятно.

@темы: тексты, Рик