Лучи солнца/Les rayons du soleil

[desand]

Часть 1

Лучи солнца, проникающие сквозь цветные стекла витража, образовывали на предметах, находящихся в комнате причудливые разноцветные блики. Теплый летний ветерок, прокравшийся через неплотно занавешенное оконце, слегка взъерошил волосы и немного поиграл страницами лежащей на столе древней рукописи. В который раз поймав себя на том, что вместо работы она опять уже как пару минут разглядывает один из шаловливых крохотных солнечных зайчиков, забравшихся на стол, Анна решила временно наплевать на свои принципы, позволив себе немного отдохнуть и наконец – то поев. Вопрос состоит всего только в том, где достать еду. С недавних пор здесь ее кормить перестали. Настоятель, видать, надеется, что она или умрет от голода или опустится до воровства, что в ее положении означало бы смертный приговор. Анна так и не поняла, какой цели способствовало ее заключение, но здесь она получила свободный доступ к архивам монастыря, до которых безуспешно пыталась дорваться последние месяцы перед арестом. Мечтать о такой удаче девушка даже и не могла. И это несколько примирило ее со здешними порядками. Проблемы возникали лишь тогда, когда голод или усталость брали свое, а в остальное время она безвылазно сидела в отведенной ей башенке, уткнувшись носом в книги и потеряв интерес ко всему внешнему миру.

Дверь, вопреки ожиданиям, оказалась не заперта. Девушка тенью выскользнула за порог и бесшумно принялась спускаться по винтовой деревянной лесенке без перил. А ведь раньше перила то были! Да еще красивые такие, резные. Надо бы почаще обращать внимание на такие мелочи, ато и очередную ловушку проглядеть недолго. Привычно шарахнулся куда то в сторону случайно встреченный слуга, который, похоже, оказался единственным, кроме Анны, кто еще не подвергся сонному оцепенению, царящему в коридорах и залах монастыря. Такие часы девушка любила больше всего. Находясь во власти тишины и покоя, пронизанный слепящими солнечными лучами, монастырь истинно становился царством Бога и Света. Нарушить тишину представлялось невозможным, ибо это означало осквернить святыню. В Храме шумные и вечно беспокойные люди виделись Анне инородными телами, совершенно лишними и мешающими проявиться той божественной сущности, которой, казалось, был пропитан каждый камень, заложенный в могучие стены, каждое стеклышко в великолепных витражах , да и что говорить сам воздух здесь казался особенно значимым, и каждый раз сердце девушки преисполнялось гордости, что она может вдыхать этот воздух, касаться этих стен, словно принимая участие в неком таинстве и получая частицу той мудрости древних, которые много веков назад создавали это чудо. Но сейчас голод пересилил желание вдоволь насладиться неземным покоем и погнал на кухню. Направление было выбрано скорее инстинктивно, чем осмысленно. По крайней мере, ничего больше здесь не ассоциировалось с такой низменной потребностью, как потребность в пище.
Босые ноги девушки почти беззвучно ступали по отполированным за многие века плиткам пола. На свете был всего один человек, который всегда слышал ее шаги и узнавал их, но он был слишком далеко, а значит, если не попадаться никому на глаза, никто и не заметит, что она бродит здесь в одиночку. Дело в том, что у здешних монахов не так давно появилась не слишком приятная привычка сопровождать ее всюду, куда бы она ни пошла. Это являлось одной из причин, почему она старалась по возможности не появляться вне своей башни. Наконец - то удалось вспомнить, зачем ей на кухню. Где то там вроде были припрятаны запасы на черный день. Правда это было так давно, что девушка уже и понятия не имела, осталось там что – нибудь или нет. Хотя слово давно могло вполне означать как месяц так и неделю. В этом месте она уже окончательно потеряла счет времени. Часов иметь ей не полагалось, а календарь сгинул под книжными завалами, так что Анна даже точно не знала, сколько недель (а может и месяцев) она здесь провела. Вот, наконец, и дверца, ведущая в кухню.

Заначка обнаружилась на одной из полок, находящихся под самым потолком. Забившись в темный угол , девушка жадно вцепилась зубами в чуть зачерствевшую краюху хлеба. Чтобы насытиться, этого может и маловато, но отсрочка голодного обморока была очень даже кстати. Немного помявшись, Анна с огромным сожалением запихала обратно остатки своего обеда. В следующий раз они могли пригодиться снова. Вздохнув, девушка решила вернуться к себе. В коридорах по прежнему не наблюдалась ни единой души, только когда Анна уже пересекала главную залу монастыря, ей послышался какой – то тихий непонятный звук. Сначала девушке подумалось, что где – то мяукает кошка, но потом она вспомнила – животных здесь не держали, к тому же вскоре она различила еще и всхлипы. Похоже, плакал ребенок. Монастырь по совместительству был еще и домом призрения, но большинство детей с подачи взрослых боялись Анны, и девушка пару секунд сомневалась, стоит ли ей вмешиваться, но потом решилась и свернула в сторону, идя на звук. В одной из ниш действительно заливалась слезами хорошенькая девчушка лет пяти с длинными золотистыми локонами. Испуганные глазенки уставились на Анну, которая мучительно соображала, с чего бы начать разговор, но малышка ее опередила: «А я тебя знаю. Сестра Елена говорит, что ты преступница. Что ты здесь делаешь?»

@темы: Лучи солнца/Les rayons du soleil