А Герцога зовут Александр Кошак. Потому что Герцог так решил и, может, даже доживет до официальной смены имени. Хорошо жить, когда у тебя есть имя. Радостно.
Опять я циничная сволочь. Ну вот никак у меня не вызывает положительных чувств сытенький домашний начинающий волшебник, объясняющий драному бродяге, что воровать плохо. Мораль сказки, конечно, была в том, что каждый судит по себе, и от того бродяга называет мага вором, что сам бы, имея такие силы, только и занимался бы, что воровством. Но образы, на мой взгляд, не слишком удачные. "Нужно же доказать им, что на свете есть и другие, не такие, хорошие!" Удобно быть хорошим на сытый желудок.
А еще этот волшебник по заданию учителя выгонял мышей из сарая заказчика. То есть фактически перегонял в чужой сарай. Добрый, честный мальчик, чо уж.
Если в тексте на первой же странице описывается одежда героя/героини, в подробностях и с указанием марки каждого носка, дальше читать бесполезно - Сья.
Пропаганда традиционных мерзостей Константин Андреев:
Прокуратура Ульяновской области полным ходом проверяет книги серии «Другой, другая, о других», изданной под руководством Людмилы Улицкой для детей среднего школьного возраста. Есть подозрение, что чтение этой серии крайне опасно для детской психики.
читать дальше— На подобных книгах, — уже сокрушается приближенный к Ульяновской прокуратуре эксперт, — смещаются понятия добра и зла.
К «подобным книгам» правоохранители отнесли «Всеобщую декларацию прав человека в пересказе для детей и взрослых» Андрея Усачева, «Человек и человеческие возможности» Ирины Ясиной, а также работу Веры Тименчик «Семья у нас и у других». Ясина объясняет детям, каково быть инвалидом. Тименчик рассказывает об устройстве семейной жизни у разных народов. Название книги Усачева полностью соответствует содержанию.
Серия в целом, по словам все того же эксперта, призвана усыпить Россию «добрыми сказками» и подготовить плацдарм для «конкистадоров» и «крестоносцев», которые придут и сообща вышибут «нашу дверь» «кованым сапогом». То есть, в формулировке создателей проекта, эти книги должны воспитать у детей терпимость «к людям иных рас, вероисповеданий, культурных и социальных слоев», рассказывая об их «обычаях, образе жизни и представлениях».
Короче говоря, вот сижу я тут, всякой ерундой занимаюсь, а кто-то во главе с самой Людмилой Улицкой готовит вторжение конкистадоров в Ульяновск. Живут же, блин, люди. Я, как говорил Алексей Балабанов, тоже хочу!
Уважаемая Людмила Евгеньевна! Возьмите, пожалуйста, меня в свою подрывную серию. Готов написать книжку в кратчайшие сроки. Есть у меня на примете одна страна с такими обычаями и представлениями, что закачаешься. Подсунем их российским детям в красивой обложке — и даже крестоносцев можно не вводить. У нас все сами глотку друг другу перегрызут, сопьются или разбегутся по заграницам.
Вы только послушайте. В стране, про которую я напишу, чуть ли не каждый третий считает нормой собственноручное избиение несовершеннолетних, вплоть до первоклашек и дошкольников. Взрослые жители той страны бьют малышей и подростков кулаками, ремнями, скакалками, прутьями, молотками, кипятильниками, а также трубой от пылесоса. Потом залезают в интернет и хвастаются:
«У меня дочь получает ремнем по заднице почти каждую неделю, за каждую двойку, за каждое непослушание!!!»
И это только начало. Детей в той стране избивают не только за непоседливость и прогулки за гаражами. Их принято гнобить еще и за влюбчивость.
Представьте школьника, еле живого от непроглядной, неподъемной подростковой любви, которую после тридцати уже и не вспомнишь-то как следует. Придет школьник на кухню, скажет дрожащим голосом: «Я люблю Сашу» — и пошло-поехало. Вопли, мат, оплеухи, ремень, обещания кастрировать, запрет выходить из дома. Считается допустимым вызвать скорую и отправить влюбленного сына в психушку. В порядке вещей выставить его на улицу. И мало кто возмутится, если мать скажет дочери, пытавшейся покончить с собой из-за таких обычаев:
— Ты думала, все будут радоваться, что ты осталась жива?
А совсем недавно я узнал о той стране такое, что вообще в голове не укладывается. Там рядовые жители, совершенно обыкновенные жители, которые спокойно ходят по улицам и пользуются интернетом, считают: связать родную дочь восемнадцати лет и позвать постороннего мужчину, чтобы тот ее изнасиловал, — вполне приемлемо.
Да, я тоже сначала не верил. Думал: ну, даже если это правда, то одиночное явление. Где не бывает отдельных перегибов на местах? А потом гляжу: один из самых популярных комментариев под заметкой об этом событии не какой-нибудь там «Кошмар!» или «Ужас!», а «Жаль больше почему-то не изнасилованную, а ее родителей!» 93 человека с этим согласны. 93 человека плюс автор комментария — на стороне родителей.
И даже это еще не все. Бывает, кто-нибудь, набравшись храбрости и отчаяния, создаст в интернете сообщество. Там подростки, затравленные родителями, могут услышать слова утешения и поддержки. Но утешать и поддерживать в той стране противозаконно. Храбреца сразу же волокут в суд, а сообщество требуют «закрыть, уничтожить, стереть навсегда из всех социальных сетей».
Вы спросите: откуда у них такие нравы? Отвечу: дело в том, что в той стране истово чтут традиции.
Пропаганда традиционных ценностей в последние годы ширится и крепнет. Их не просто бездумно воспроизводят в быту из поколения в поколение. Служители местного культа, как саудовские имамы, открыто призывают паству истязать собственных детей, а порой оправдывают и физическое насилие в учебных заведениях. В книжных магазинах, у всех на виду, стоят подарочные издания, пропагандирующие расправу над несовершеннолетними:
«…не жалей, младенца бия: если жезлом накажешь его, не умрет, но здоровее будет, ибо ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти… Так не дай ему воли в юности, но пройдись по ребрам его, пока он растет…»
На обложке таких подарков пишут «Великая книга великой страны». На обороте поясняют, что это не просто «литературный памятник», а прямое «руководство к действию»: «Именно так мирянину можно пройти по пути спасения, от быта — к Бытию».
С амвонов, с высоких трибун и телеэкранов той страны превозносят прошлое и нахваливают ценности предков. Ну, а ценности предков во всех странах, как вы знаете, одинаковые: ханжество, принуждение, насилие, произвол.
Отмотаешь несколько десятилетий — там концлагеря для собственных граждан, с рабским трудом, пытками и массовыми изнасилованиями.
Отмотаешь еще полвека — там мужья охаживают жен «ременными прутьями», привязав «за волосы к потолочной балке» или «повесив вниз головой» прямо во дворе, на глазах у всего села, а соседи пожимают плечами: дескать, «свой муж, что хотит, то и делает».
Отнимешь еще столетие — там надоевших жен запирают в монастыри, а нещадно порют уже всех поголовно, включая дворян и священнослужителей. Крепостных нередко запарывают до смерти. Врагов государства забивают на площадях, словно скот, при большом стечении любопытствующих.
Людмила Евгеньевна! Я расскажу о прошлых и нынешних нравах той страны с ловко подделанным энтузиазмом — без напускной объективности, без новомодного гуманизма, который до сих пор отличал Вашу серию «Другой, другая, о других». Я буду взахлеб называть белое черным, садизм — заботой, рабство — свободой, невежество — «духовностью». Я распропагандирую все традиционные мерзости в лучшем виде, в имперской глазури, в сияющем православном фантике — разворачивай да ешь.
Вы еще сомневаетесь? Тогда вытаскиваю главный козырь.
Рано или поздно мою агитку о той поразительной стране прочитают родители. Не те, что бесятся из-за Вашей серии сейчас, а другие, вменяемые. Они напишут в органы письмо, полное справедливого гнева, и меня, как Веру Тименчик, вызовут на собеседование в Следственный комитет. Но это не беда. Я возьму с собой особый экземпляр своей книги. В нем вместо «та страна» будет написано «Россия». Я скажу, что это новый учебник патриотизма для средней школы.
— Да вы чего? — прищурюсь я, если они поверят не сразу. — Против традиционных ценностей?
И Следственный комитет принесет мне глубочайшие извинения.
Лежала как-то одна Земля. Лежала с начала времен, как положено, на трех слонах (не на хоботах, помилуйте! На спинах), слоны топтались по панцирю гигантской Черепахи, вызывая временами землетрясения, а Черепаха лениво плескалась в водах безбрежного мирового окена, и все были довольны. А земля та была плоская - не плоская, а выпуклая, как половинка яблока. читать дальшеИ жили на Земле люди. Нелюди, конечно, тоже жили, но вы же знаете этих людей, в самом деле. Увидят люди нелюдя и говорят: какой же некрасивый человек! А он красивый, и душа у него тонкая, нежная. Но чего еще взять с неразумных человеков? Так и терпят. А еще светило той Земле Солнце. Ярко светило, радостно. Изо всех сил старалось. Любили люди-нелюди Солнце, песни ему пели, портреты малевали - красивые! Да вот беда - так уставало Солнце к вечеру, что ложилось отдохнуть в воды того океана, в котором и плыла Черепаха. А пока лежало оно в воде, Черепаха успевала проплыть вперед, да так, что приходилось порой догонять. И выходило, что ложилось спать Солнце с одной стороны Земли, а поднималось утром с другой. А зимой, холодной и снежной, оно уставало сильнее, так, что Черепаха уплывала совсем далеко. И печалились люди, не видя любимого Солнышка, всё думали - куда же оно девается? А не случается ли с ним чего? И рождались легенды о воинах на огненных колесницах и страшных еженощных битвах с жестоким и коварным морским змеем. Но был один, который сказал - хватит сказок! Я. сказал он, именно Я пройду до самого края Земли и узнаю, куда девается ваше Солнце! Молод он был, горд и самоуверен, герой. Не светоч знаний, не лорд, не воин великий, но провожали будто бы спасителя - цветами да вином хмельным. Как же, до самого края пойдет! Он и пошел. Долго, очень долго он следовал за Солнцем. Терял из виду, плутал, чуть не поворачивал назад, бывало. Но дошел. До самого края мира - дошел. И смотрит, висит Солнце так низко, что почти воды касается, подался к нему - видеть! Первый человек на самом краю мира стоял и тянулся к своему светилу. Но только ему показалось, что вот сейчас он коснется пальцами горячего сияющего бока, нога его соскользнула, и рухнул он вниз, от страха лишившись чувств еще в полете. Но сложилось так, упал он прямо на хобот Второму Слону. А тот и не понял сразу - чего это с крыши падает? Но раз упало, надо же обратно положить. Слоны они, знаете ли, народ дисциплинированный, да еще такие - всемирные! Ну Слон и передал непонятную вещицу Первому, а тот - Третьему (с его стороны край мира пониже нависал), а тот осторожно положил пропажу на краешек у себя над головой, да еще хоботом подальше задвинул, чтобы, не дай Великая Черепаха, снова не упало, да успокоился. У них, слонов, знаете ли, и свои дела были - поважнее.
Проснулся человек утром и увидел висящее над самой водой Солнце, которое (вдруг!) начала понемногу подниматься. И решив, что стоял вовсе ни на каком не краю мира, а на обыкновенном обрыве, человек снова отправился в путь за Солнцем. И каково же было его удивление, когда он, после многих часов пути, увидел перед собой вновь родное селение!
Потом он рассказывал всем, что Солнце на самом деле никуда и никогда не пропадает, а просто Земля круглая, и потому оно оборачивается вкруг нее, чтобы людям на той стороне тоже досталось тепла и радости. И люди - глупые - ему верили. И прослыл тот человек великим мудрецом, и умер в глубокой старости и почете, окруженный верными учениками, которые поклялись хранить и преумножать его великие знания. Но что до этого трем великим слонам и тем более одной мудрой старой Черепахе?
Однажды ёжики захотели летать. Несомненно, с коварными целями. Вот скажите, для чего может ёжику пригодиться летать? Яблоки и так на землю падают, ужики по земле ползают, а не на деревьях растут. О грибах вообще не говорим. Значит, каверзу какую замышляют. Или и того хуже. читать дальшеЛётчик Торопыкин шёл по взлётному полю к своему самолёту. В руке у него был бутерброд, с маслицем и колбаской, и он, громко чавкая, с удовольствием жевал его. — Это Вы летать учите? — внезапно раздался строгий голос. Торопыкин подавился бутербродом и огляделся. Вокруг никого не было. Он потряс головой. — Так это вы летать учите? — снова спросил голос. — Ну, я, предположим, — осторожно ответил Торопыкин. — А кто спрашивает? — Мы, — вышел из травы Главный Ёжик. Торопыкин снова подавился бутербродом и шлёпнулся на траву задом. Ёжик сурово смотрел ему в глаза. — Слушайте, а зачем вам летать? — прошептал Торопыкин. — Нада, — уклончиво ответил Главный Ёжик. — У вас что, и самолёт есть? — изумился лётчик. — Какой самолёт? Зачем самолёт? — удивился Ёжик. — Ну, самолёт. Что б летать, — пояснил Торопыкин. — Нет, нам так надо. Без самолётов, — серьёзно сказал Главный Ёжик. — Ну, так это же совсем просто! — злорадно сказал лётчик Торопыкин, которому помешали есть бутерброд. — Встаёте, вытягиваетесь, распускаете иголки, и передними лапами начинаете быстро-быстро махать. И летите. — Так? — спросил Ёжик, встав на задние лапки, вытянувшись и быстро-быстро замахав передними. — Ага! — хихикнул в кулак Торопыкин. — Короче, тренируйтесь, — и, ухмыльнувшись, зашагал по полю, подкидывая в руке яблоко. За его спиной ёжики медленно поднимались в воздух.
Бойся, лётчик, мелко дрожи, Взором последним окинь небосвод... То пролетают по небу ежи, Ёжики — гордый и смелый народ
Как никогда не хватает возможности жить по ночам. Вот именно жить, а не прятаться по углам, стараясь не шуметь, ибо сам факт моего ночного бодрствования действует на нервы даже мирно спящим. А я хочу курить. И пытать гармошку - хочу.
Однажды попалось гадание с таким вот дурацким заключительным абзацем: "И помните, все хорошее обязательно сбудется, а в плохое не стоит и верить. " Думается, это нехреново иллюстрирует отношение человечества к непознанному и тем более к религии. Или Бог хороший и добрый, или его нет вовсе, потому что зачем он нам плохой сдался?
Герцог свалочник, но не материалист. Герцог любит вещи, которые тщательно собирал и складывал. Герцогу жалко бывает с ними расставаться. Но! Если это все внезапно перейдет в другие руки, Герцог даже не расстроится. Вот чего я терпеть не могу - так это выкидывать. Не бытовые предметы, а характерные - книги, подсвечники, игрушки, предметы, дорогие по тем или иным причинам. Отдать - берите, оставить на мусорке - что вы, духу не хватит. Даже если это каменный битый грибочек или истрепанная куколка-амулет, сотворенная собственноручно аж в первом классе.
Но если придется встать и уйти, все нужное уместится в рюкзак. Я и так полгода хожу в одной рубашке.
Льдинки искрами в ладонях разноцветными. Сядь, Алиса, ты ведь снова за ответами? Поболтаем, помолчим да попрощаемся, Жаль, Алисы никогда не возвращаются. Жаль, дым трубки не свивается колечками. Раз судьба и два судьба искалечены, Льдинка раз и льдинка два - обе мертвые, Будто строчки из истории стерты мной. Не сумели. Не дошли. Не считаются.
Нас тут сидит двое - Герцог и его отражение. У Герцога есть свечка, а у отражения - нет. И тульпы у него нет. А у тульпы - отражения. И Герцог самый счастливый в этой психушке, состоящей из кусков его собственного расчлененного сознания.
Но вообще я не люблю на него смотреть. Потому что тогда он смотрит в ответ.
Делать куклы, это, мать твою, означает, что ты не просто слепишь забавного человечка. Придется помимо скульптуры-анатомии до кучи осваивать пошив одежды (на теле, ибо снять-надеть не выйдет), парикмахерское искусство, обувное дело - минимум. Лично мне еще довелось собственноручно вытачивать инструменты. Повезло, ага. Кажется, я морально готов переделать ноги. В ужасе, что мне придется его еще и стричь, а потом шить сапоги. Сапоги с подошвой в полтора сантиметра. Подарите мне волшебную палочку.
Ты спой мне, ветер, а я послушаю Растреплем косы ночной тиши Нас звали дикими, непослушными, А мы шептали себе – дыши. А мы боялись – до слез, до паники, Горели дочерна, вспыхнув раз. И на ладони стеклянным шариком Катали пылкости глупых фраз. Мы улыбались – да что вы, глупости. И пели хрипло, совсем не в такт. Мы никогда не просили мудрости: Нам, дуракам, всё сошло и так. Мы никогда не стремились – лучшими, Мы не искали смертей в бою. Ты спой мне, ветер. А я послушаю. И даже, может быть, подпою.
Прогресс. Странный, болезненный, но прогресс. Не могу сказать, что ничего не боюсь, но впадать в паническое ужас-ужас-ужас перестал. Или стал не так часто. Нужно просто научиться. Имея в руках то, чего не имеет никто более, нужно найти этому место. И да, это актуально для любого. Но кто ж еще такой шизофреник.